Японский Honeymoon, или как мы сломали закон Мёрфи

В отличие от большинства законов, что проходят в школе, закон Мёрфи многие из нас помнят очень хорошо и испытали на себе не раз. В народе его прозвали «законом подлости». Удивительно порой, сколь безотказно он работает — и оттого ещё более удивительно, как однажды на протяжении десяти дней он словно стал действовать наоборот. Может быть, так происходит постоянно, если ты — в Японии?

Друзья меня зовут Мишелем, а мою супругу — Кошачий (хотя в паспорте она Марина). Мы поженились в июне 2017 года и решили сделать себе по случаю подарок, поездку в Японию. Японский язык, восточные религии, аниме — для каждого из нас эта страна была по-своему особой.

Отдельной нашей целью было посетить выступление любимой японской рок-группы Maximum the Hormone. Скажу по секрету, дату свадьбу мы подобрали так, что за время нашего визита команда давала три концерта в Токио и окрестностях. Но оказалось, что затея эта не из лёгких. Самим забронировать билеты возможности не было, слишком хитрая у них процедура с элементами лотереи. Не смогли нам помочь и в турагентстве. Но сдаваться — это не для таких молодых и дерзких, как мы. Нам удалось разыскать в Токио девушку родом из Пензы, которую мы попросили раздобыть нам билеты.

И вот с надеждой на успех мы выдвинулись в путь. Ещё в поезде на соседней с нами полке везли маленького обаятельного котёнка. «Это к добру!» — определил Кошачий.

В самолёте мы научились одной хитрости: кавайные японцы тают при слове «honeymoon» — «медовый месяц». А если на Кошачьем надет ещё и золотистый свадебный ободок с кошачьими ушками, эффект был практически стопроцентный. Симпатичная стюардесса Нацуки, с которой мы подружились в полёте, узнав, что у нас свадебное путешествие, раздобыла для нас подарок, который обычно вручают пассажирам бизнес-класса.

Ну а дальше всё было просто удивительно. Всё складывалось в нашу пользу, закон Мёрфи трещал по швам. Иногда мы оказывались в нужном месте с точностью до секунды.

По приезду мы пошли в ближайший бар. На выходе мы наткнулись на компанию местных ребят — чтобы сдружиться, нам хватило полутора минут, а через полтора часа мы уже были в гостях у одного из них, где под гитару и традиционный русский напиток, обнаруженный в ближайшем магазине, пели песни Битлз, Куин и… Виктора Цоя. Оказывается, лидера группы «Кино» знают и в Стране восходящего солнца.

Вот так в первый же вечер мы оказались на вписке у местных.

Но главное наше знакомство всё же случилось чуть раньше. В ближайшем к нашему отелю баре работал парень по имени Акира. Мало того, что он оценил наш интерес к японскому языку и целыми вечерами объяснял нам особенности местного сленга. Оказалось, что он тоже фанат Maximum the Hormone, да к тому же собирается на концерт — один из тех, на который рассчитывали попасть и мы. «Вместе?» — спросили мы. «Постараемся», — улыбнулся он.

А пару дней спустя наша токийская подруга отписалась нам: «Билеты у меня». Мы едва ли не прыгали от радости.

А дальше места, события и знакомства полетели чередой. Главное синтоистское святилище Мэйдзи Дзимму и главный буддийский храм Сэнсодзи в историческом квартале Асакуса. Внутри алтаря нельзя было фотографировать — но мы же руссо туристо… Улица неформалов Токисита-дори и сороковой этаж токийской мэрии, где мы купили на память игрушечного кота, который пел гаммы самым няшным в мире голоском. «Супер-сэйлор-кот», — окрестил его Кошачий.

Конечно, не был по-настоящему в Японии тот, кто не видел гору Фудзи (в наших школах её окрестили Фудзиямой, хотя это не совсем верно). Пересаживаясь со скоростных экспрессов на маленькие паровозики сельского сообщения, мы добрались до деревни

Фудзикавагучико недалеко от легендарной горы. Здесь, на берегу горного озера, мы, наверное, до конца почувствовали Японию. Кучевые облака стелились по склонам окружавших нас гор. За каждым поворотом узенькой улицы скрывались таинственные синтоистские святилища, окружённые тихими маленькими кладбищами. Казалось, духи окружающей природы, «ками», вот-вот заговорят с нами из густой вечерней тени высоких деревьев.

Но главное наше знакомство всё же случилось чуть раньше. В ближайшем к нашему отелю баре работал парень по имени Акира. Мало того, что он оценил наш интерес к японскому языку и целыми вечерами объяснял нам особенности местного сленга. Оказалось, что он тоже фанат Maximum the Hormone, да к тому же собирается на концерт — один из тех, на который рассчитывали попасть и мы. «Вместе?» — спросили мы. «Постараемся», — улыбнулся он.

А пару дней спустя наша токийская подруга отписалась нам: «Билеты у меня». Мы едва ли не прыгали от радости.

А дальше места, события и знакомства полетели чередой. Главное синтоистское святилище Мэйдзи Дзимму и главный буддийский храм Сэнсодзи в историческом квартале Асакуса. Внутри алтаря нельзя было фотографировать — но мы же руссо туристо… Улица неформалов Токисита-дори и сороковой этаж токийской мэрии, где мы купили на память игрушечного кота, который пел гаммы самым няшным в мире голоском. «Супер-сэйлор-кот», — окрестил его Кошачий.

Конечно, не был по-настоящему в Японии тот, кто не видел гору Фудзи (в наших школах её окрестили Фудзиямой, хотя это не совсем верно). Пересаживаясь со скоростных экспрессов на маленькие паровозики сельского сообщения, мы добрались до деревни

Фудзикавагучико недалеко от легендарной горы. Здесь, на берегу горного озера, мы, наверное, до конца почувствовали Японию. Кучевые облака стелились по склонам окружавших нас гор. За каждым поворотом узенькой улицы скрывались таинственные синтоистские святилища, окружённые тихими маленькими кладбищами. Казалось, духи окружающей природы, «ками», вот-вот заговорят с нами из густой вечерней тени высоких деревьев.

А в гостинице в японском стиле кроме напольных спальных наборов «футон» и зелёного чая нас ждала национальная купель «онсен», сложенная из гигантских валунов и наполняемая водой из горячих источников. Входя туда, принято снимать кимоно (под которым ничего быть не должно), поэтому фотографировать там нельзя — но мы же руссо туристо…

Вот только небо было затянуто облаками. Подлый Мёрфи всё ещё пытался вставить нам палки в колёса. Но когда на следующее утро мы на фуникулёре поднялись на соседнюю вершину, облака немного расступились, и мы увидели вершину и грандиозный силуэт Фудзи…

Рабочая неделя приближалась к концу. По возвращении в Токио мы решили приобщиться к местной молодёжной культуре. Район Роппонги — сердце ночной жизни в Японии. Мы отправились на разведку в четверг. Неуклюже объясняясь с местными (а они далеко не все знают английский) мы переходили из одного бара в другой. Кафе в кубинском стиле сменялось подвалом, где полным представителей негритянской расы (как их назвать? «афро-японцы»?).

Но лучшее из этих мест пряталось в тёмном переулке на четвёртом этаже одного из домов. Здесь, среди кварталов гламура и роскоши, затаилась маленькая кальянная. Классическая, крохотная настолько, что на одном диванчике размещалось по две разных компании, с кальянщиком-неформалом и потайным балкончиком, где могут уединиться те, кому хочется добавить перчинки в свой вечер.

Мы оказались за одним столиком с двумя японскими служащими — Дай-саном и Ямасита-саном. «Мы не понимаем по-английски» сразу заявили они. Но через два коктейля мы болтали без умолку. Ребята рассказывали о своих семьях, интересовались русским алфавитом, и периодически засыпали — в Японии так принято. Только что парень болтает с тобой, смотришь — а он уже отключился. А через 20 минут открыл глаза и снова в беседе, будто и не засыпал. В конце они пожелали нам счастливого «ханимуна» и оплатили наш счёт. Ушки на голове Кошачьего их поразили до глубины души.

И вот наступила пятница. Мы без тени сомнения отправились в ту же кальянную. Гламур ночных клубов нам, в общем-то, чужд, а маленькая комнатка на четвёртом этаже сулила интереснейшие знакомства. И мы в очередной раз не прогадали.

С нами за одним столиком оказались двое. Парень по имени Джим, как выяснилось, представитель местной золотой молодёжи. Он обескуражил нас тем, что немного знал русский (а кроме него ещё четыре языка), лишив нас любимой забавы руссо туристо — громко материться на иностранной земле. Девушка Эстелла оказалась фотомоделью из Нидерландов, причём не последней в своем ремесле. В последствии мы не раз видели её снимки то в рекламе элитной косметики, то с кем-то из «селебрити».

Какие бы национальные особенности не разделяли людей с разных концов планеты, молодёжь — всегда молодёжь. До самого закрытия мы веселились, делали селфи и голосили нам всё кафе песни Нирваны. Когда время подошло к концу, пароль «ханимун» выдал нам новый сюрприз — наши новые друзья позвали нас с собой в закрытый клуб для таких, как они, юных ВИПов.

Вернулись мы только под утро. Мы пережили японскую пятницу, но главное ещё было впереди. Нас ждал даже не концерт, а целый рок-фестиваль, где выступали наши любимцы. Он проходил в Кавасаки — городе рядом с Токио. Наш друг Акира сказал нам, что найдёт нас прямо там. «Как?», — удивились мы, представив 15-

тысячную толпу. «По штанам», — ответил Акира, кивнув на мои жёлтые джинсы.

На фестивале было волшебно. Потягивая местные напитки, мы сидели за столиком посреди ЧИСТЕЙШЕЙ поляны и под звуки японского рока любовались на самолёты, взлетавшие из ближайшего аэропорта. Как истинный эстет, я пошёл не к большой сцене, а к маленькому помосту, на котором выступали любительские команды — школьники и студенты. Прыгая в толпе юных японцев, я услышал окрик Кошачьего. Каково же было моё удивление, когда я увидел Акиру. Он действительно узнал меня в толпе, и вот стоял перед нами со своим другом. Вечер намечался очень весёлый, а окончательно поверженный Мёрфи уползал, поджав хвост в свою мрачную пещеру.

Ну а дальше было главное. Если что-то и способно доставить истинное удовольствие — то это звуки любимой группы. А если это японская группа Maximum the Hormone, которую ты слушаешь вживую тёплым июльским вечером В ЯПОНИИ… кажется, это счастье.